Четвёртый этап – это поэзия строителей новой страны. Евреи-иммигранты стремятся превратить землю предков в цивилизованную и свободную. Среди них была и 19-летняя выпускница Полтавской гимназии Рахель Блувштейн. Стихи её многоплановы: родная земля – Палестина, Россия, любовь. Подписывает она их просто: Рахель (по имени праматери евреев). Рахель переводит на иврит Ахматову, Верлена, Ходасевича, Метерлинка, Есенина. Именно с Рахели начинается ивритская поэзия, которую мы называем современной.
Рахель
Да, кровь её в крови моей.
И песня в песне неустанной.
Рахель – пастушка стад Лавана,
Рахель – праматерь матерей.
И потому мне тесен дом.
За город! – там пастушки пели,
там трепетал платок Рахели
в пустыне на ветру сухом.
Иду с котомкою своей,
дорога знойная пылится,
в босых ногах моих хранится
вся память тех далёких дней.
Славу выдающегося поэта Израиля снискал Ури-Цви Гринберг (1896 – 1981), он придерживался крайне сионистских взглядов, был сторонником бескомпромиссного применения силы. Сейчас проводятся поэтические конкурсы его имени.
В строительстве своей страны участвует и поэт Авраам Шлионский (1900 – 1973).Он создаёт стихи и поэмы, наполненные пафосом созидания, реформирует литературный иврит, введя в него жанр русской частушки, переводит Пушкина, Гоголя, Маяковского, Шолохова и др.
А. Шлионский. Фигушки.
(частушки)
Плохо нитке без иголки,
плохо и наоборот.
Жить одной не много толку.
Может, замуж кто возьмёт?
*
У меня есть муженёк,
милый, но печальный.
Есть весёленький дружок,
только нелегальный.
В диаспоре ивритская поэзия приходит в упадок из-за роста антисемитизма. Наиболее ярким поэтом, пишущим на иврите, считается Хаим Ленский (1905 – 1943 гг.), он жил в Ленинграде, писал стихи и пересылал их в Палестину. Был арестован и умер в сибирских лагерях. В 1960 году стихи и переводы Ленского были изданы в Израиле под общим названием «По ту сторону Леты».
Х. Ленский. Сонет.
Склонился день в речной воде омыться
и утонул в зеркальной синеве –
одевшаяся в траур вереница
беззвучных волн проходит по Неве,
Оплакивая всплесками утрату
и встретив полутьму и тишину,
Исакий погрузился в глубину,
как колокол, привязанный к канату.
В поток адмиралтейское копьё
вонзило золотое остриё,
колебля фосфорические нити.
Не поднят утонувший день, он тут,
простёрт, бледно-зелёный, на граните,
тот день, что белой ночью назовут.
Среди молодых поэтов Израиля оказался Александр Пэнн – выпускник Московского государственного института слова. В своих стихах он сочетает поэтику в стиле Маяковского с библейской этичностью.
А. Пэнн. Новая родина
(отрывок)
Когда моя заря
блеснёт огнём багровым
и стрелами лучей
пронзит ночную тьму,
то в сон твоих полей
ворвусь я гимном новым
и знамя будущего подниму.
К школе Шлионского принадлежат поэты: Натан Альтерман, Леа Гольдберг и Амир Гильбоа, но у Гильбоа уже наблюдается переход
к модернистской поэтике. Альтерман пишет стихи лирические и публицистические, отстаивает историческую справедливость идеи возрождения еврейского государства в Палестине. Леа Гольдберг – лирический поэт, литературовед, философ – в своей поэзии использует классические формы: терцину, сонет, занимается переводами, изобретает сонет тринадцатистрочный.
Леа Гольдберг. Сонет любви
(13 строк)
Те, чья улыбка и в грозу цветёт,
как звёздный свет на гребне белопенном,
все те, кому их радость не даёт
в печальный час отчаяться, - блаженны.
Блаженны все, несущие Вселенной
в годину горя свет любви своей.
Любовь блаженна. Даже горечь в ней,
терзания её – благословенны.
Вдвойне блажен тот миг, когда тайком
в своей ладони твои пальцы грела
(а смерть моя таилась за углом).
Я – пламя, что в зрачках твоих горело,
взяла, как свечку, в вечный мёртвый дом.
Пятый этап развития еврейской поэзии объединяет стихи, написанные на современном живом иврите в новой возрождённой стране. Этот этап можно назвать «Вот слова» - наименованием пятой книги Торы «Второзакония». Видное место в литературе Израиля занимает блестящий журналист, прозаик, драматург и поэт Хаим Гури
(р. 1923). Он удостоен ряда литературных премий Израиля. В отличие
от Гури, ищущего новые поэтические формы, Иегуда Амихай (р. 1924) строит образность своих произведений, перенося интонации, понятия и лексику Библии в современность. Произведения Амихая переведены на разные языки, его творчество отмечено израильскими литературными премиями. Один из любимейших поэтов Израиля, известный в Англии, США и других странах – Натан Зах (1930 р.). Зах – поэт-философ, размышляющий о сущности человеческого «я». Его творчество внесло
в израильскую литературу ощутимый английский оттенок, сместив поэтический «центр тяжести» в сторону от русских и французских интонаций.
Н. Зах
(отрывок)
Дай мне то, что у дерева есть и чего не теряет оно, -
и терять научи то, чем дерево наделено.
Эти тонкие линии. Ветра ночного чертёж.
Эту тьму, где ни облика, ни чертежа не найдёшь.
Дай мне то, что светилось, и то, что погасло теперь.
Дай мне мужество думать о злой веренице потерь.
Дай глаза, чтоб окрестность осилили наверняка.
Дай мне руку, что твёрже того, чего просит рука.
И оставь мне наследство, где не было бы ничего,
что нежданно исчезнет в момент полученья его…
Представителем модернизма считают Меира Визельтира
(р. 1941). Форма его стихов зачастую сюрреалистична, многие – без знаков препинания. На его творчество оказали влияние и русский футуризм и новая англо-американская поэзия. Удостоен многих израильских литературных премий. В 60-е годы к группе Визельтира примкнула молодая поэтесса Иона Воллах (1946 – 1988). Главное место в её творчестве занимают стихи «потока сознания». Ей удаётся сочетать классическую реалистическую поэзию с сюрреализмом, углублённый психологизм со словотворчеством.
И. Воллах. Чудовище-серна.
(отрывок)
И все птицы были в моём саду,
и все звери были в моём саду,
и все пели горечь моей любви.
И чудеснее всех пела серна.
И песня серны была мелодией моей любви,
и голос зверей молчал, и птицы не кричали,
и серна взбежала на крышу моего дома
и пела мне песню моей любви…
…В тот нежный миг ударило меня по волосам,
и все птицы улетели,
и все звери скрылись,
а серна упала с крыши и разбилась.
А я убежала.
И в саду моей любви чудовище запирает
чёрную и злую, как забвение, гориллу.
В этом стихотворении мы видим возвращение к древним формам еврейской поэзии: отсутствие рифмы, параллелизм,
полисоюзие. Всё возвращается на круги своя, и что есть, то уже было, и многие знания умножают многие печали.
33 века еврейской поэзии… Число 33 в еврейской традиции связано с праздником Лаг-ба-омер – праздником соединения всех миров, ибо тогда был завершён последний урок рабби Шимона Бар Йохая – автора святой книги Зоар, открывшего миру тайны Каббалы. В этот день жгут костры и веселятся. Огонь символизирует негасимую мудрость Торы, свет, который несёт слово, особенно, если оно – поэзия.
(из антологии, составленной и редактированной Яковом Либерманом)
